За два года работы проекта femicid.net мы прочитали десятки тысяч российских новостей о фемициде. Среди них были тексты разного качества. Практически все они содержали те или иные негативные фемицидные фреймы, то есть формы описания ситуации, способствовавшие новым убийствам, ужесточению убийств, подражательному эффекту. Но 11 января 2021 года мы нашли текст поистине удивительный – статью “Рейтинг самых зловещих преступлений 2020 года в Челябинской области“, созданную и опубликованную коллективом газеты агаповского района “Звезда”. Если ссылка перестанет работать – мы сделали скриншоты.
В честь вышеупомянутого шедевра журналистики российский антифемицидный проект femicid.net учреждает новую награду – Звезду позора, которая по мере необходимости будет вручаться фемицидным российским медиа.
Итак, Звезда позора 2021 торжественно присваивается коллективу челябинской “Звезды”. Отдельно хочется отметить главного редактора Вашкевич Елену Владимировну и корреспондентку Ольгу Коркину. Эта звезда и для вас, неведомые авторы статьи о зловещих преступлениях, которая, как и многие другие материалы сайта челябинской газетенки, способствует ежедневному насилию в отношении женщин Челябинской области, высшей степенью проявления которого является фемицид.
Вас интересует адрес и учредитель газеты? Редакция зарегистрирована по адресу 457400, Челябинская область, Агаповский район, с. Агаповка, ул. Пролетарская, д. 31. Учредитель, областное государственное учреждение «Издательский дом «Губерния», зарегистрирован по адресу 454113, г. Челябинск, пл. Революции, д. 4. Регистрационный номер: ПИ № ТУ74-01054 выдано 24 апреля 2014 г. Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Челябинской области Поздравления с наградой можно высылать на адрес газеты zwezda52a@rambler.ru а также непосредственно Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Челябинской области, которым руководит Оленина Марина Ивановна. Случайно ли, что фемицидные новости утверждаются, курируются и защищаются женщинами? Вовсе нет. Союзничество женщин с патриархатом – огромная тема.
Среди номинаторов на премию – 34 жительницы Челябинской области, убитые мужчинами на почве гендерной ненавистив 2019 году, 18 жительниц Челябинской области, убитых в 2020.
А теперь рассмотрим текст нашего победителя во всех мелочах, восславим его в веках. Это убережет жизни женщин – если другие журналисты не станут писать подобных текстов.
Мастерству антифемицидного заголовка и подзаголовка уделена большая часть наших видеолекции и текста “Фемицид и медиа”. Что не так конкретно с этим агаповским шедевром? Заголовок “Зловещие преступления”, утяжеленный подзаголовком с “чередой леденящих душу преступлений” переводит новость в раздел сенсаций. Этому есть научное название, сенсационализм. Желтая пресса искажает новости, даже общественно значимые, даже новости о насилии, при помощи шокирующей подачи – всего лишь ради привлечения внимания к своим материалам. Такой подход не предполагает критического переосмысления событий, уважения к пострадавшим, к читателям, учёта последствий публикации. Добиться внимания к медиа можно и иначе – создавая общественно значимые репортажи, глубоко прорабатывая материал. Но медиа-сенсационалисты не заинтересованы в создании социально-ответственных статей, фото, текстов, они жаждут исключительно прибыли.
Год назад, занимаясь мониторигом российских новостей о фемициде, мы составили список изображений, которые особо любимы главными редакторами, но которые совершенно недопустимы и аморальны при иллюстрировании криминальных новостей. На фото к тексту, описывающем убийство женщины, не должно быть:
1. Орудий убийства.
2. Крови.
3. Трупов (в том числе частей тела).
4. Постановочных фото с кровавыми руками, кулаками, замахами на женщину, страдающих женщин-жертв и нависающих над ними мачистов — это трансляция гендерных стереотипов и патриархальных паттернов.
5. Интимных фото из социальных сетей, фотографий детей жертвы.
6. Страдающих женщин-жертв и нависающих над ними мачистов — это трансляция гендерных стереотипов и патриархальных паттернов.
7. Обнажённых женщин.
8. Блеска ума (мясорубка с фаршем, ужасные куклы, кадры из авторского кино). Вот всё, что хочется сказать по поводу картинки, иллюстрирующей “Рейтинг самых зловещих преступлений”.
Статья начинается лёгким эзотерическим абсурдом про Год Крысы (который, кстати, заканчивается 11 февраля 2020 года, а вовсе не 11 января) – и опять с сенсационности (видимо, чтобы не разочаровать читателя): “на редкость кровожадным”, “наиболее резонансным”.
Фейк. Как мы уже знаем, датировка событий не является сильным местом “челябинской Звезды”. Поэтому первым в топе 2020 года занимает случай, произошедший… 18 апреля 2018 года, когда бывший пожарный Станислав Холопов из города Сим убил жену, пытающуюся с ним развестись. Приговор по этому делу был вынесен 23 декабря 2019 года. Но какая разница, не правда ли? Кто будет проверять, кто за таким следит, кому не наплевать на этих убитых россиянок?
Критерии рейтинга кровожадности и резонансности убийств 2020 года не прописаны, последующие новости не имеют уже никаких номеров в топе. Но окей, прочитаем про пожарного ветерана повнимательнее. Супругу он “забивает”. Как известно, это слово используется для животных. То есть в первом же сообщении женщины приравниваются к животным. Действующее лицо новости, важное для общества – убийца, “он” – на первой позиции. Почему это не правильно?
Голос науки: Bianco, S., Dalmasso, M., Girotto, M., Mamo, C., Mondo, L., Penasso, M., Zanotti, R. в статье Come riportano i quotidiani le notizie di femminicidio? L’analisi di lessico e sintassi attraverso tecniche di text mining пишут: Тема убийства женщин все чаще оказывается в центре внимания средств массовой информации, и язык, используемый в газетах, можно считать достоверным выражением восприятия проблемы в обществе. В этой статье с помощью методов интеллектуального анализа текста мы анализируем журналистский язык, используемый в основном газетами, такими как La Stampa и La Repubblica, в отношении случаев убийства женщин в Пьемонте в период с 2005 по 2010 год. В целом, жертва часто изображается как неодушевленное безжизненное тело. Она помещена на задний план повествования, в отличие от убийцы, у которого вместо этого более длинная «журналистская жизнь». Формулировка, используемая в анализируемых статьях, кажется, дополнительно наказывает жертв фемицида, особенно если они иностранки, всегда ставя на первый план мужчину, совершившего преступление. Сосредоточение внимания на жертве, а не на убийце может стать отправной точкой для изменения тех механизмов, которые делают фемицид следствием глубоко укоренившегося искаженного чувства гендерных отношений.
Кроме того, мы видим обвинение жертвы в форме трансляции мотива убицы”развод будет позором для всего рода”. Мифы о чести, любви и верности, о принадлежности женщины конкретному мужчине не опровергаются, даже не берутся в кавычки. Но оправдывают всё, что происходит дальше. Жена, которая не проявила покорности и не послушала уговоры, гибнет от руки мстителя. Метод убийства описывается настолько подробно и настолько без критики, что вызывает серьезные вопросы насчет безопасности автора текста для общества: “Смерть женщины была мучительной. Муж бил её всем, что попало под руку — чайником, металлическим совком, лыжами. Он нанес женщине 227 ран. Когда мужчину задержала полиция, заявил, что жена первая на него напала.” Дальше мужчина обвиняет женщину в нападении – все бы поверили ему, если бы не аудиозапись и “предательство” сына. Изувер-истязатель – снова словарик сенсации. Приговор (ни в этом случае, ни дальше) никак не оценивается, не ясно мнение журналиста по поводу того, мало это или много за подобное преступление.
Голос науки: Taylor, R., A Content Analysis of the Portrayal of Femicide in Crime News, Sage Pubblications, 2009 Тактика прямого обвинения включает использование негативного описания жертвы, выделение ее решений не сообщать о прошлых инцидентах и изображение ее действий с другими мужчинами как способствовавших ее убийству. Косвенная обвинительная тактика включает сочувственное описание преступника; подчеркивание психических, физических, эмоциональных и финансовых проблем преступника; указание на психические или физические проблемы жертвы; и описание домашнего насилия в терминах, которые возлагают одинаковую вину на обоих партнеров.
Gamberi, C., L’alfabeto della violenza. Lo spettacolo Doppio Taglio e le rappresentazioni dei femminicidio nei media italiani, Gender Sexuality Italy, 2 (2015)
Как итальянские газеты рассказывают о феминициде? Согласно Гамебри, ракурс, под которым газеты описывают насилие в отношении женщин, никогда не нейтрален. Точка зрения писателя, рассказанные истории и картинка, сопровождающая эти истории, – все они реагируют на определенные риторические конструкции и повествовательные акты, которые, соответственно, определяют наше воображаемое. Начиная с исследования, которое анализирует структуру языков, стиль и иконографию «риторики феминицида» в итальянской прессе, эта статья представляет отрывки из Doppio Taglio, шоу, которое раскрывает метод, с помощью которого СМИ описывают, как женщины убиты своими интимными партнёрами. Некоторые из механизмов, которые способствуют распространению искажению ситуации: виктимизация женщин, the lack of male’s representation, инаковость насилия (как не принадлежащая итальянской культуре) и, наконец, использование таких терминов, как raptus (раптус, приступ неистового возбуждения, вызванный чрезвычайно сильным аффектом тоски или страха) и passion murder (убийство страсти). Скрывая агрессоров (удаляемых с места событий и, следовательно, лишенных ответственности), медиа представляют женщин однозначно – как пассивных и беззащитных жертвам. Такие изображения способствуют усилению эротизированного и вуайеристского взгляда на женщин, рассматриваемых исключительно как тела в рамках строго стереотипного представления о женственности.
Какие фемицидные фреймы (кроме обвинения жертвы и мифа о любви и верности) мы здесь видим? Звучит голос власти, но не голоса родных, близких, экспертов по фемициду. В позитивном ключе не описывается ни личность, ни жизнь жертвы. Традиционным оправданием фемицида часто является “почему она не ушла”, заслугой журналистов челябинской “Звезды” можно считать, что они преподнесли попытку уйти как негативную. Случай подается как локальная проблема, предыдущее насилие игнорируется и не документируется, фемицид не маркируется (т.е. нет слова “фемицид”) и не воспринимается как глобальная эпидемия. Информация о помощи жертвам, разумеется отсутствует.
Внезапно нумерация топа исчезает и выдаётся новая новость о мачистском насилии.
Фейк. Сложно поверить, но и эта новость – о событии 2018 года, когда 5 ноября в посёлке Мусин жителем Кизильского района Бериком Тюлюбаевым (24) после драки накануне и в присутствии родственников с двух сторон был застрелен молодой мужчина, также Берик угрожал убить отца своей жертвы. Новость о приговоре была опубликована 20 января 2020 года.
Но давайте на минутку забудем о нечистоплотности журналистов, не уважающих читателя. Обратимся к фактуре. Сенсационализм подзаголовка – “ненависть по наследству” продолжается в теле текста (“двумя выстрелами в упор добил его на глазах у отца”, который “от горя и потрясения тоже едва не скончался на месте”) помножена на вычурный стиль, перемещающий нас в 19 век или даже в сказки древнего мира: “отпрыск”, “недруг”, “богатый торговец”, “расправа”, “сын богача”, “селянин”. То, что новость посвящена эпизоду мачистского насилия, скорее всего, не осознается ни редактором, ни журналистом. Можно даже сделать ставку на то, что они и не подозревали о таком словосочетании как “мачистское насилие”. Так что никаких комментариев, рекомендаций, осознания глобального феномена тут быть и не могло.
Фейк? Найти эту новость в интернете не удалось. Но ок, внимание к тексту. Здесь журналисты преподносят самооборону как злонамеренное преступление “ревнивицы”. Причины, по которой россиянки оказываются в тюрьме за убийство в 79% случаев самооборона (незавершенный фемицид). Медиа оказывают серьезное влияние на подобные приговоры.
Что на самом деле описывается в новости? Женщина с ребенком изгоняется во время праздника для того, чтобы “хозяин дома” (право женщины с ребенком на жильё в ракурсе прежних отношений даже не рассматривается, не существует в данной парадигме, слово “жена” взято в кавычки) мог заняться с сексом с другой женщиной (“звать на интим”). Дальше мы читаем что? Хозяин “взялся за топор“. То есть имел место случай незавершенного фемицида. Под его угрозой была вовсе не одна, а три женщины. Так как мы видим из хроники femicid.net, что свидетели фемицида имеют огромные шансы погибнуть.
Итак, женщина бросается защищать свою жизнь, а также жизнь своей малолетней дочери и даже, косвенно, жизнь потенциальной любовницы сожителя. Наносит один удар ножом. Один. Не 227, как в первой новости. И что она получает? 7 лет колонии ввиду… аморального поведения потерпевшего (а так дали бы больше!). То есть её даже и задерживать было не за что, просто оборона, но… это Россия, это последствия исторического пути, патриархальной юстиции и сниженной журналистики. За 1 удар ножом во время самообороны 7 лет колонии, за 227 ударов ножом 17 лет колонии строгого режима. Как у вас с математикой, рассчитаете стоимость одного ранения для мужчины (для наслаждения) и для женщины (для самообороны)?
Сухой анализ: в этой новости есть обвинение жертвы, голос власти вместо голоса близких и экспертов по насилию, локализация проблемы, отсутствие документирования истории предыдущего насилия, миф о ревности, отсутствие позитивного описания личности и жизни жертвы, отсутствие слова “фемицид” в описании нападения на женщин с топором, ноль информации о региональной и централизованной помощи жертвам мачистского насилия, самооборонщицам, матерям одиночкам, женщинам в трудной жизненной ситуации.
Голос науки: News media influences on public views of sentencing Julian V. Roberts & Anthony N. Doob, 1990 “Средства массовой информации влияют на общественное мнение о вынесении приговора”.Опросы общественного мнения в Канаде, США, Великобритании, Австралии и других странах показывают, что большинство представителей общественности хотели бы, чтобы уголовные суды были более суровыми. Способствует ли освещение уголовного наказания в СМИ вынесению более сурового приговора? Большинство людей черпают информацию о вынесении приговора из средств массовой информации, а анализ содержания новостей в Канаде и Соединенных Штатах показывает, что они часто посвящены насильственным преступлениям и приговорам. СМИ предоставляют мало систематической информации о процессе вынесения приговора или его основополагающих принципах. В этой статье представлены результаты трех исследований, посвященных влиянию освещения в СМИ общественного мнения о вынесении приговора. Субъекты, которые читали настоящие газетные статьи о приговорах, опубликованные в канадских газетах, оценили наиболее часто встречающиеся приговоры как слишком мягкие. Однако конкретный отчет, который они прочитали, повлиял на их решение о снисхождении. Кроме того, в одном эксперименте участники, которым было поручено прочитать газетный отчет о приговоре, поддержали более суровые приговоры, чем участники, прочитавшие краткое изложение фактических судебных документов из слушания приговора.
Фейк. Широко освещавшееся в прессе убийство 45-летней женщины и её 14-летнего сына в Бродокалмаке 22.11.2018 года (табуретом и ножом), когда 31-летний убийца также обокрал дом и был приговорен тогда к 21 году колонии строгого режима и, вы не поверите, к взысканию 2 млн рублей в пользу старшего сына погибшей, также преподносится как совершенное в 2020-м году.
Сенсационность: альфонс, молодой красавец, потребительски, садист, искромсал, злодея.
Фемицидные паттерны: Обвинение жертвы, голос власти, локальная проблема, миф о любви и ревности, нет позитивного описания личности и жизни жертвы, нет маркировки, внимание, расширенного фемицида, нет информации о помощи жертвам мачистского насилия. Внезапно: есть документация истории насилия!
Фейк. Возможно, за основу этой “новости кровожадного года” взят известный случай массового фемицида в посёлке Урожайный Агаповского района, датирующийся 24.3.2019 года. Тогда 25-летний мужчина взял пистолет с работы (у знакомого охранника) и застрелил тёщу, которая не позвлила увидеться с 4-х летним сыном, а также родственницу-свидетельницу преступления. После этого он отвёз ребенка к сестре. За убийцей была организована автопогоня и вскоре его задержали. Немножко теряешься, сталкиваясь с таким уровнем волшебной сказки, но давайте снова проверим текст на фемицидность.
Подзаголовок – обвинение жертвы.
Сенсационность – кровавая драма, поквитаться, ворвался вооруженный, расправы, злодей.
Подробное и красочное описание фемицида – пуля задевает голосу, когда жертва соскакивает со стула… (Куда соскакивает? Она вешалась или мыла люстру?)… разрядил всю обойму, тело жертвы прошили 4 пули… “Миша, не надо!” – омг.
Фреймы: обвинение жертвы, локальность проблемы, крайне негативно описана жизнь и личность жертвы, нет маркировки фемицида и информации о помощи жертвам мачизма. История насилия документируется очень плохо, а голос близких представляет из себя выдумку.
Фейк. Для фейка использован случай фемицида Елены Зариповой (32), произошедший 21 августа 2019 года. Убийство совершил депутат поселка Локомотивный, председатель комиссии по социальной политике, член комиссии по бюджету и налоговой политике Азат Зарипов (50). Межпоколенческие убийства (+- 5 лет) играют очень важную роль в структуре фемицида и насилия вообще, так как межпоколенческие отношения это всегда абьюзерские отношения. У Елены Зариповой было трое детей. Елена была ранена двумя выстрелами из охотничьего ружья, умерла в больнице. Получил Зарипов 11 лет. Голос близких из другой статьи убеждает нас в том, что перед нами типичный фемицид: “По неофициальным данным, в день убийства депутат вернулся домой с рыбалки и заподозрил жену в измене: кровать была расстелена, к тому же в раковине лежала посуда. Вероятнее всего, она осталась после ужина на несколько персон. В ходе ссоры женщина призналась мужу в измене, в ответ на что тот схватил охотничье ружьё и два раза в неё выстрелил. Это произошло на глазах у детей. Зарипов сам позвонил в полицию и скорую помощь, но его жена наутро скончалась в больнице.“
По челябинскому звёздному тексту.
Заголовок: обвинение жертвы, депутат – молодец аж два раза, первый раз что депутат, второй – что скрепный и сохраняет семью.
В описании жертвы – овеществление (умница-красавица, моложе).
Сенсационность: роковая ночь, полюбила другого, ружье наперевес, отшвырнул мальчика, “Папа, не надо!” и т.д.
Фемицидные фреймы: обвинение жертвы, локальная проблема, недокументированная история предыдущего насилия, мифы о любви и ревности. Негативное описание жертвы, многократное обвинение жертвы. Фальшивый голос близких. Нет маркировки фемицида, нет информации о помощи жертвам насилия.
Фейк. Видимо, сказка базируется на новости о убийстве ребенка 19 ноября 2019 года. Ребенок (1 мес) был избит и брошен на пол пьяным 29- летним отцом, мать не смогла этому помешать. На следующий день младенец умер в больнице. В другой новости говорится, что челябинец оного ребенка задушил и получил 16 лет. Хотя такие убийства происходят исключительно часто и датировать выдумку сложно. Найти подтверждение информации о том, что женщина выгораживала мужа, не удается. Зачем мизогиния в заголовке? Чтобы было больше преступлений против женщин?
Сенсационность: убил грудничка, жила в нищете, экспертиза доказала, что причастны родители (почему тогда сел только отец?).
Вычурность речи: папаша, мамаша, сердобольные, рассвирипел.
Обвинение жертвы заключается в заголовке: папаша убил, а мамаша-то скрыла! Впрочем, обвинениями в адрес женщины полон весь текст. Другие фемицидные фреймы: локальная проблема, нет маркировки мачистского насилия, голоса близких выдуманы, негативное описание женщин, способствущее мизогинии, нет информации о помощи женщинам в трудной жизненной ситуации.
Это реальная новость. В описании этого случая, произошедшего 29 июля 2020 года около Алексеевки Саткинского района блистали многие челябинские сайты. Они перепощивали видео с места преступления и заваливали интернет подробностями. Оксана Алексеева была убита из ревности своим мужем, Александром Алексеевым около машины, в которой находились двое детей.
Сенсационный заголовок: убийство на видео, как интересно, немедленно посмотрим!
Ужаснувшая трагедия, потребовал, палач (! – палач убивает по приговору, легитимизация насилия ради мифа о ревности), дикая расправа, изувер, окровавленный нож.
Вычурность: муженёк, кромсать.
Язык фемицида: любимую.
Фемицидные фреймы: обвинение жертвы, голос власти, дефицит голосов близких и экспертов по фемициду, локализация, недокументированное предшествующее насилие, миф о любви, страсти и ревности, негативное описание жизни и личности жертвы, немаркированный фемицид, нет информации о помощи жертвам мачистского насилия.
Это реальная новость о убийстве Данилы Фасеева (17), случившемся 21.2.2020 года. Здесь всё перечислено верно, включая нож-бабочку. Но мы видим всё ту же систему описания.
Обвинение жертвы (если бы не вступался, не поплатился бы) и сенсационность в заголовке. Сенсационность текста – пьяный уголовник, в пылу гнева залепила, злодей одурманен наркотиком.
Нет осуждения мачистского насилия и признания его системной проблемы, нет критического осмысления профилактической роли полиции, государства в предотвращении мачистских убийств. Мизогинность текста увеличит число фемицидов, уменьшит число желающих заступаться за жертв насилия.
Также снова стоит внимательно посмотреть на то, что именно происходило: к девушке пристала пьяная компания. То есть была угроза коллективного фемицида. Этот факт ускользает от внимания журналистов – скорее всего потому, что они даже не знают такого термина. Речь идет о предотвращении (ценой жизни мужчины) коллективного фемицида. Стало быть, статья должна говорить о проблеме мачистского насилия, направленного на женщин.
Возможно, такие убийства происходят в Магнитогорске ежедневно. Но если нет, то эта “новость” сконструирована на основе случая 18 сентября 2019 года: “мужчина находился в гостях у своего знакомого в одном из домов Магнитогорска. В ходе ссоры он избил хозяина жилища деревянной битой, причинив легкий вред здоровью. На этом злоумышленник не остановился и, решив скрыть следы преступления, поджег вещи в квартире, затем скрылся”. Мужчина скончался, убийцу приговорили к 15 годам.
Сенсационность заголовка: гости сожгли заживо хозяина, сожгли заживо.
Сенсационность тела новости: пригласил малознакомых, жестоко избивать, решили квартиру сжечь с хозяином, горящая квартира, страшные ожоги, подельник злодей в бегах, справедливый суд.
Вычурность: куролестить, тряпьём, предать.
Фреймы, обостряющие мачистское насилие: Обвинение жертвы (зачем пригласил малознакомых), локализация проблемы, не документирована история предшествующего насилия, мы не видим позитивного описания личности или жизни, не видим маркировки “мачистского насилия”, не слышим голоса близких и не видим информации о помощи жертвам патриархального насилия. Тут мы с вами приходим к очень простой и важной мысли. СМИ повышают и утяжеляют не только случаи насилия над женщинами, они в целом влияют на преступность. Вот почему так важны этические кодексы журналистов, вот почему важно придерживаться высокого стандарта при описании преступлений.
Как журналисты могут распространять подобные этические принципы? Нет, мы не можем издать такой закон и принудить всех его исполнять. Медиа так не работают. Кроме того, любой журналистский союз и всякая редакция уже снабжены бюрократическим, высокопарным, невнятным, никем не читанным этическим списком, из которого на практике выходит абсолютная челябинская звезда позора. Уважаемые журналисты! Обсуждайте этические принципы и антифемицидные фреймы на уровне редакций и профсоюзов, изменяйте ситуацию с криминальными новостями в своих регионах.
Что касается преступной деятельности челябинской газеты “Звезда”, обладательницы “Звезды позора 2021” от femicid.net (мы уверены, что никто не упадет ниже в 2021 году) – эта газета должна быть закрыта, а виновные в фальсификациях, которыми наполнен этот замечательный сайт – понести ответственность, хотя бы в виде общественного осуждения.
Коллективу “Звезды” советуем прочитать УК РФ, Статью 282 про Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства и закон о СМИ. Шесть фейков и один подозрительный на фейк материал на статью с 10 эпизодами – это забагато, вы так не считаете?
Союзу журналистов Челябинской области мы направили письмо с предложениями помочь с разработкой антифемицидного этического кодекса. На всякий случай укажем здесь контакты союза – вдруг кто-то захочет убедиться, что они получили наше письмо и восприняли его достаточно серьезно. Председатель Зайцева Светлана Васильевна, тел. +7 (902)890-68-87, почтовый адрес 454113, г. Челябинск, пл. Революции, д. 4, офис 301; адрес офиса г. Челябинск, ул. Калинина, 21, оф. 217, мейл info@pressunion.ru Это же предложение мы адресуем любому журналистскому профсоюзу и любой редакции, любому создателю контента. Если вам нужны консультации – напишите нам femicid.net@gmail.com
Читателям из Челябинской области мы выражаем наши соболезнования по поводу того, что до сего времени они сидели в облаке фальшивого бреда, который создавали местные журналисты. И, видимо, сидеть продолжат. Если этот текст не попадёт в руки к вменяемым местным жителям, которые начнут борьбу за перемены.
Пользуясь случаем, сообщаем, что информацию о фемициде в Челябинской области можно найти в общероссийской открытой базе. При желании любой работник прессы, даже из Агаповского района, может взять эту информацию для создания антифемицидного текста – и снизить коэффициент новостного фемицида в своём регионе (1,8 для Челябинска в 2019 году). Помните, что образы в СМИ способствуют восприятию и укреплению отношения к насильственным преступлениям (Anastasio & Costa, 2004; Roberts & Doob, 1990), влияют на политическую повестку дня в отношении уголовного правосудия (Doyle, 2003), должны представлять насилие как часть более широкой социальной проблемы насилия в отношении женщин и укоренившегося гендерного неравенства (Fairbairn and Dawson, 2013).
Также мы предлагаем изучить другие материалы про
влияние медиа на фемицид
Как писать про фемицид рекомендации для медиа от Московского женского музея 2019
Как медиа может прервать цепочку изнасилований? 12.1.2021
Влияние СМИ Европы и ЛА на фемицид
Критический анализ медиа, освещающих фемицид в Онтарио в 2019-2020 годах
Канадский антифемицидный проект – о влиянии СМИ на фемицид
Проблема с тем, как кенийские СМИ освещают фемицид 28.5.2019
Грант в размере 191 096$ выдан на канадское исследование фемицидности медиа 26.8.2020
Как французские феминистки убедили большие медиа освещать фемицид 18.12.2019
Не думайте, что мы желаем только критиковать.
Очень редко мы встречаем практически модельные материалы про фемицид. Как, например, вот это видео и статья «Полиция закрывала глаза на насилие»: красноярца подозревают в убийстве своей жены от 21.7.2020, авторы – Виктория Максимова, Дмитрий Ишхузин, Михаил Ткачук.
Конечно, есть и минусы: миф о романтической любви (единственный негативный фрейм) и отсутствие самого слова фемицид (конечно это мегафакап для именно этого материала), исследователи по всему миру считают маркировку фемицида, то есть именно это слово важнейшим переломным пунктом для остановки эпидемии. Но в этом репортаже беспрецедентное для России количество позитивных фреймов: позитивное описание личности и жизни жертвы, голоса близких и психолога, глобальное понимание проблемы (без глобальной маркировки), документация истории насилия, мельком упоминается сайт, то есть формально можно сказать есть информация о помощи жертвам. Обратите также внимание, чего нет: нет фемицидных фреймов обвинения жертвы, голоса власти, локализации проблемы.
Голос опыта: После тысяч сетевых публикаций, встреч, листовок и акций протеста спустя информация о фемицид попала в мейнстримные медиа. Conseil Supérieur de l’Audiovisuel, регулирующий орган Франции в сфере СМИ, призвал радио, телевидение, печатные и цифровые издания взять на себя обязательства по пропаганде сексуального и домашнего насилия. По данным AFP, с 2014 года количество упоминаний о насилии в отношении женщин увеличилось на 190 процентов. Слово «фемицид» начало заменять проблематичное «преступление на почве аффекта», и основные национальные СМИ, такие как Le Monde и Libération, теперь освещают эту проблему, обязуя нескольких журналистов быть в курсе происходящего.
