Полная версия интервью участницы проекта “FEMICID.NET” Екатерины Бахреньковой
Снято для проекта Марьяны Торочешниковой “Человек имеет право”, Радио Свобода 29.07.2019
Е.Б.: У фемицида вообще много определений и мы для целей нашего проекта считаем фемицидом систематическое убийство мужчинами женщин по признаку гендера, пола. Эти гендерно-обусловленные убийства они являются следствием неравноправных властных отношений между женщиной и мужчиной в обществе и которые являются в целом причиной насилия в отношении женщин. И крайней формой этого гендерного насилия является фемицид.
М.Т.: То есть правильно будет считать, что любое убийство мужчиной женщины – это фемицид? Или тут есть какой-то подвох?
Е.Б.: Да, здесь есть ньюансы, потому что важен мотив, важен мотив проявления властных отношений. Убийство, например, случайное, и когда, например, мужчина не знает, что он убивает женщину – это можно не считать фемицидом. В фемициде важен мотив. Что это какой-то вот ненависти, мотив чувства собственности в отношении женщины, который толкает мужчину на то чтобы совершить над ней насилие и в конечном счете убить. Но практически все убийства, убийцей в которых является интимный партнёр женщины – муж, родственник-мужчина это фемицид.
М.Т.: Для чего создан ваш проект и что, собственно, он из себя представляет?
Е.Б.: Ну вообще тема фемицида – она очень общая для феминистского протеста, особенно для испано- и португалоговорящих феминисток. Это заметная тема. И когда мы периодически обсуждаем, что происходит в других странах, мы видим эти плакаты, эти хэштеги и речовки кричалки и в какой-то момент мы поняли что у нас этого нет и этот важный момент упускается из нашей феминистской повестки. И, например, также увидели сайт испанский (feminicidio.net) на котором просто установлен счётчик убийств женщин. Он давно существует этот проект и они собирают информацию по разным каналам и потом просто вывешивают на сайте, это общедоступная информация. Мы подумали что, в общем, это можно тоже сделать на базе фэйсбука и гугл-таблиц в таком открытом и свободном формате.
Ещё я хочу сказать что вот был проект у Любавы Малышевой, посвященный женщинам-самоубийцам (c детьми) The Last Flight, Последний полёт. Это на фэйсбуке она собирала информацию о таких случаях тоже из прессы и постила это как новости. Потому что на самом деле самоубийства они тоже являются частью фемицида, потому что женщины идут на такие вот вещи от полной безысходности, которая как раз связана с тем, что они либо подвергаются постоянному насилию в семье, либо просто ситуации какие-то безвыходные – как раз в силу этого гендерного неравноправия.
М.Т.: То есть вы тоже решили собирать информацию об убийствах женщин…
Е.Б.: Ну в общем да, решили это показывать, чтобы это было видно, заметно… И причём чтобы было видно, что это не единичный случай. У нас вообще, конечно, феминистское сообщество остро реагирует на случаи убийств женщин. Но это бывает как единично, какой-то исключительный случай. Вот убили какую-то женщину, все возмутились, очень много все переживают, идут хэштеги, акции, протесты. Потом это всё затухает, появляется другая тема, не менее важная, и у меня лично, например, не было представления о том, что это постоянно системно ежедневно происходящие вещи. Ну просто они не попадают в федеральную прессу, не попадают в какое-то наше поле зрения, и проект этот показывает, что это происходит ежедневно. Сейчас, на сегодняшний день, 663 случая найдено по СМИ, это только по СМИ и это, естественно, не всё.
М.Т.: Что это за случаи? Вот что вы включаете в свой проект?
Е.Б.: Самый простой способ это, конечно, гуглить «убита женщина» и смотреть, какие обстоятельства. Мы сейчас практически всё считаем фемицидом, потому что ну нет таких случаев каких-то фантастических, когда, действительно, случайно убита женщина, то есть и потом смотрим — убийца мужчина, произошло преднамеренное убийство, убийца является мужем, интимным партнёром — это вообще без вопросов у нас это фемицид. Мы сейчас пытаемся сделать критерии фемицида, по которым мы могли бы определять… Ну то есть это любое… практически в прессу попадают такие вот случаи, которые … их подают как убийства страсти, или там убийства там из ревности, или какой-то там бытовой конфликт. Поэтому практически всё, что попадает в прессу – это фемицид. И да, основной критерий – это убита женщина, а убийца – мужчина.
М.Т.: То есть вот смотрите, начиная с января 2019 года вам из открытых источников, то есть это не какие-то специальные полицейские сводки, это пресса региональная, интернет-издания какие-то… известно о 668 случаях…
Е.Б.: 663
М.Т.: …663 случаях. Что объединяет их всех, кроме того, что убита женщина. Вот на что вы обратили внимание. Во-первых потрясла вас эта цифра или нет, если вы говорите что раньше вы…
Е.Б.: Конечно эта цифра потрясла. Это значит несколько убийств в день. И это постоянно и мы сейчас разговариваем и, наверное, кто-то убит. И это конечно такая тяжелая цифра, тяжелая информация. Объединяет… Зачем ещё нужна статистика, например, чтобы понять какие-то тенденции, что происходит… Мы видим, безусловно, подтверждение такой вот теории, скажем так, что большинство женщин убивают интимные партнеры, мужья, родственники, убивают за отказ вступления в интимную связь, за попытку уйти из каких-то отношений, из семьи. Это вот подтверждение общеизвестных фактов… Вообще сложно обсуждать ещё эту тему из-за того, что не хочется как-то пропагандировать эти случаи. То есть не хочется описывать, какими способами это происходит, потому что это то в первую очередь журналисты пытаются преподнести… И мы еще считаем что проблема фемицида и наш проект это показывает – то как журналисты освящают вот эти случаи и как они иллюстрируют, какие подбираются фотографии для интернет-изданий, которые иллюстрируют новость о убийстве женщины.
М.Т.: Какие?
Е.Б.: Это всегда какое-то именно орудие убийства, муссируется, как это произошло, что мы считаем неправильным, потому что это показывает мужчинам способы проявления власти над женщиной. Кому-то это может быть использовано как например инструкция как действовать, что так можно было. И, соответственно, иллюстрации это какие-то кулаки, угрожающие позы мужчин, которые подтверждают доминирующую позицию, окровавленные ножи, окровавленные топоры, молотки и женщина которая иллюстрируется как совсем подавленная, избитая, побитая и, конечно, это тоже даёт такой мэсседж, что вот женщина в таком виде предстаёт. Ещё важно что СМИ в своих заметках они пытаются всё время оправдать, найти какие-то объяснения, оправдать то, что сделал мужчина. Например, из ревности, после признания, довела там, вследствие там чего-то такого то есть… И опять женщина оказывается виновата в том, что случилось что она постоянно его провоцировала, возбуждала его ревность и таким образом тоже дается такой мэсседж, что в таких обстоятельствах – это ну можно понять. И ещё лично я воспринимаю этот проект как такой мемориал. Можно сказать, вот этих женщин которых обычно мы … ну мы забудем их…
(повтор из-за шума ветра)
И эти журналистские заметки показывают… в них журналисты пытаются объяснить, понять, что произошло, почему мужчина это сделал и обычно это делается в таких словах как «по причине ревности», «по причине провокации со стороны женщины», как она себя вела, начинается выяснять вот эти вопросы, иногда даже публикуют откровенные снимки убитой, как бы, не знаю, что доказывая, то есть это подтверждает как раз ту мысль, что есть обстоятельства, при которых мужчина имеет право вот так разобраться, так защитить свою, скажем так, честь и одним из мотивов фемицида например …
Вообще в мире сейчас происходит исследование фемицида и, например, в Латинской Америке у них есть модельный протокол, как расследовать. Он как раз ориентирован на то, как правоохранительные органы могут понять, что произошел фемицид, как расследовать мотив. Например, что на месте преступления может свидетельствовать о том, что это гендерный мотив. Например, что это чрезмерность насилия, которое было применено, что это жестокость очень повышенная, что если страдают окружающие свидетели, если это происходит днём, когда убийца вообще не думает о том, что надо скрываться как-то там планировать и страдают свидетели. Ну это например такие вещи… вообще там двухсотстраничный протокол. Ещё исследованием фемицида, например, заняты грузинские женщины политики и феминистки, и они как раз вывели такие мотивы. Мотив, например, звучит так. Что мужчина утверждает своё право на владение женщиной. И как раз это объясняет многие действия. То есть, если женщина начинает вести себя не так, как нравится… хочет от неё мужчина, гендерные установки в обществе таковы, что у мужчин есть некое право женщину проучить, научить, заставить подчиняться. И это вытекает в убийство.
Чтобы понять какие-то наши особенности российских случаев, мне кажется, нужно углубляться в изучение самих дел, ведь мы имеем сейчас информацию только из СМИ, она подаётся, вот как я уже говорила определённым образом, в том числе рассчитывая на увеличение посещаемости сайтов и ресурсов. И часто информация идёт от Следственных комитетов, их пресс-служба – она тоже достаточно сухая, из неё редко можно добыть информацию. Нужно исследовать материалы дела, то есть углубляться в эти все протоколы, опросы. Ещё важно, думаю, что сами полицейские следователи они не изучают мотив этого убийства, не изучают, есть ли вот эта гендерная составляющая, убита ли женщина по причине того, что она женщина. Потому что в Уголовном кодексе нет такого отягчающего мотива. У нас как бы все равны в своей смерти – не важно кто убил, не важно кто убийца, есть отягчающие обстоятельства, но они вот немножко не про это.
М.Т: Наверное чаще всего там пишут о том, что убийство произошло в результате бытового конфликта…
Е.Б.: Да, это вот вообще такое представление о том, что насилие в отношении женщин – это бытовой конфликт. Даже в среде правозащитников до сих пор встречается такое представление о насилии в отношении женщин. Что это всё не является предметом правозащитной деятельности якобы, так как это межличностный конфликт. Однако тут безусловно есть системный компонент – именно властные отношения в обществе. И мужчины доминируют над женщинами. И вследствие этого происходит вот этот конфликт и мужчина считает для себя возможным применять насилие. Ну и зачастую мужчины физически крепче.
М.Т: Вот в последнее время особенно часто стали появляться публикации, в том числе в центральной прессе, о случаях домашнего насилия которое где-то, по счастью, не привело к убийству, в каких-то случаях закончилось драматически, как совсем недавно в Подмосковье, когда на детской площадке…
Е.Б.: Да
М.Т: …мужчина убил женщину. И соответственно активно начали обсуждать вновь необходимость принятия каких-то специальных законов о противодействии домашнему насилию. С вашей точки зрения это может предотвартить фемицид, остановить его? Нужно ли специальное законодательство?
Е.Б.: Да, безусловно, но я считаю, что законодательства о домашнем насилии недостаточно. Безусловно, большая часть фемицида – это убийства со стороны родных, интимных партнёров и мужей, в том числе бывших… Это тоже очень важно, что не обязательно в настоящий момент жить вместе и находится в браке. Если были интимные отношения, то это тоже вот такая, скажем, так группа риска. В то же время фемицид случается и в отношении незнакомых женщин, малознакомых женщин, женщин, которые отказываются вступать в интимную связь или чём-то отказывают мужчине. Конечно, меры которые предлагаются в Законе о профилактике семейно-бытового насилия, они могут предотвратить ситуации насилия, которые закончатся именно смертью. Ведь женщины ещё умирают не в результате прямого преднамеренного убийства, а ещё например, после избиений, в больнице потом может наступить смерть, или может начаться какое-то хроническое заболевание, которое приведёт впоследствие к смерти, отложенная смерть. Да, это всё может помочь это предотвратить, но я считаю что те же самые охранные ордера должны выдаваться и когда ситуация преследования, например, со стороны сотрудника по работе. Вот эти ситуации преследования они сейчас вообще в серой зоне находятся у нас в законодательстве. У нас нет никакой статьи, по которой можно что-то сделать. Есть статья «Угроза убийством», но не всегда доходит до угроз. И эти ситуации очень страшные, эти ситуации постоянно выматывают женщину и никогда не понятно, чем это может закончится. А может закончится тоже убийством. Поэтому в том числе наш проект одной из целей имеет принятие закона о фемициде. Ну это комплекс законов, это и внесение поправок в Уголовный кодекс и вообще включение в законодательство понятия гендерного насилия, гендерной дискриминации и её последствий.
М.Т.: Уже готов какой-то проект или пока вы занимаетесь исследованием?
Е.Б.: Да, пока мы собираем эту базу Конечно, это работа очень большого количества людей должна быть. Мы собираем информацию о законах в других странах, которые приняты – вот протоколы, всякие рекомендации. Материалов уже достаточно много, в принципе есть с чем работать. И то, как сейчас продвигается кампания по поводу Закона о профилактике семейно-бытового насилия… Я думаю, что после того, как будет принят этот закон, мы уже сможем идти дальше и сделать следующий шаг, уже защищать более широко. Более широко поставить этот вопрос. Хотя его и сейчас нужно ставить. И сейчас нужно говорить, что это часть проблемы – и случаи закончившиеся смертью являются фемицидом, и когда не закончилось — это то, что могло закончится смертью, могло бы стать случаем фемицида. И еще одна задача нашего проекта – это включить слово фемицид в активный словарь феминистского сообщества и вообще гражданского общества. И это удаётся. И была даже уже статья в журнале «Домашний очаг», посвященная фемициду. Это вот довольно такое прогрессивное мне кажется движение. Я думаю что дискуссия и обсуждение этой проблемы и признание должно начаться.
29 июля 2019 года, в день когда был записан этот ролик, мужчинами были убиты:
Неизвестная женщина из поселка Новосамойловский Самойловского района Саратовской области
Неизвестная женщина 32 лет из села Сотниково в Иволгинском районе Республики Бурятия, сестра погибшей была ранена.
Неизвестная женщина 83 лет из Новоульяновска Ульяновской области.
Неизвестная женщина 69 лет из Неклиновского района Ростовской области.
Фемицид в РФ в 2019 году таблица
